БРАТУ ЧЕЛОВЕКУ 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Тяжело и прискорбно мне видеть, 
 Как мой брат погибает родной. 
 И стараюсь я всех ненавидеть, 
 Кто враждует с его тишиной. 

 Посмотри, как он трудится в поле, 
 Пашет твердую землю сохой, 
 И послушай ты песни про горе, 
 Что поет он, идя бороздой. 

 Или нет в тебе жалости нежной 
 Ко страдальцу сохи с бороной? 
 Видишь гибель ты сам неизбежной, 
 А проходишь его стороной. 

 Помоги же бороться с неволей, 
 Залитою вином, и с нуждой! 
 Иль не слышишь, он плачется долей 
 В своей песне, идя бороздой? 

 <1915>

ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Тихо струится река серебристая 
 В царстве вечернем зеленой весны. 
 Солнце садится за горы лесистые. 
 Рог золотой выплывает луны. 

 Запад подернулся лентою розовой, 
 Пахарь вернулся в избушку с полей, 
 И за дорогою в чаще березовой 
 Песню любви затянул соловей. 

 Слушает ласково песни глубокие 
 С запада розовой лентой заря. 
 С нежностью смотрит на звезды далекие 
 И улыбается небу земля. 

 <1915>

ВЬЮГА НА 26 АПРЕЛЯ 1912 г. 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Что тебе надобно, вьюга, 
 Ты у окна завываешь, 
 Сердце больное тревожишь, 
 Грусть и печаль вызываешь. 

 Прочь уходи поскорее, 
 Дай мне забыться немного, 
 Или не слышишь - я плачу, 
 Каюсь в грехах перед богом. 

 Дай мне с горячей молитвой 
 Слиться душою и силой, 
 Весь я истратился духом, 
 Скоро сокроюсь могилой. 

 Пой ты тогда надо мною, 
 Только сейчас удалися, 
 Или за грешную душу 
 Вместе со мной помолися. 

 <1915>

Город 

 Храня завет родных поверий - 
 Питать к греху стыдливый страх, 
 Бродил я в каменной пещере, 
 Как искушаемый монах. 
 Как муравьи кишели люди 
 Из щелей выдолбленных глыб, 
 И, схилясь, двигались их груди, 
 Что чешуя скорузлых рыб. 
 В моей душе так было гулко 
 В пеленках камня и кремней. 
 На каждой ленте переулка 
 Стонал коровий рев теней. 
 Дризжали дроги, словно стекла, 
 В лицо кнутом грозила даль, 
 А небо хмурилось и блекло, 
 Как бабья сношенная шаль. 
 С улыбкой змейного грешенья 
 Девичий смех меня манул, 
 Но я хранил завет крещенья - 
 Плевать с молитвой в сатану. 

 Как об ножи стальной дорогой 
 Рвались на камнях сапоги, 
 И я услышал зык от Бога: 
 «Забудь, что видел, и беги!» 

 ‹1915›

ГРЕЦИЯ 

 Могучий Ахиллес громил твердыни Трои. 
 Блистательный Патрокл сраженный умирал. 
 А Гектор меч о траву вытирал 
 И сыпал на врага цветущие левкои. 

 Над прахом горестно слетались с плачем сои, 
 И лунный серп сеть туник прорывал. 
 Усталый Ахиллес на землю припадал, 
 Он нес убитого в родимые покои. 

 Ах, Греция! мечта души моей! 
 Ты сказка нежная, но я к тебе нежней, 
 Нежней, чем к Гектору, герою, Андромаха. 

 Возьми свой меч. Будь Сербии сестрою. 
 Напомни миру сгибнувшую Трою, 
 И для вандалов пусть чернеют меч и плаха. 

 <1915> 
 

ДАЛЕКАЯ ВЕСЕЛАЯ ПЕСНЯ 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Далеко-далеко от меня 
 Кто-то весело песню поет. 
 И хотел бы провторить ей я, 
 Да разбитая грудь не дает. 

 Тщетно рвется душа до нее, 
 Ищет звуков подобных в груди, 
 Потому что вся сила моя 
 Истощилась еще впереди. 

 Слишком рано я начал летать 
 За мечтой идеала земли, 
 Рано начал на счастье роптать, 
 Разбираясь в прожитой дали. 

 Рано пылкой душою своей 
 Я искал себе мрачного дня 
 И теперь не могу вторить ей, 
 Потому что нет сил у меня. 

 <1915>

ДЕВИЧНИК 

 Я надену красное монисто, 
 Сарафан запетлю синей рюшкой. 
 Позовите, девки, гармониста, 
 Попрощайтесь с ласковой подружкой. 

 Мой жених, угрюмый и ревнивый, 
 Не велит заглядывать на парней. 
 Буду петь я птахой сиротливой, 
 Вы ж пляшите дробней и угарней. 

 Как печальны девичьи потери, 
 Грустно жить оплаканной невесте. 
 Уведет жених меня за двери, 
 Будет спрашивать о девической чести. 

 Ах, подружки, стыдно и неловко: 
 Сердце робкое охватывает стужа. 
 Тяжело беседовать с золовкой, 
 Лучше жить несчастной, да без мужа. 

 <1915>

ДЕД 

 Сухлым войлоком по стежкам 
 Разрыхлел в траве помет. 
 У гумен к репейным брошкам 
 Липнет муший хоровод. 

 Старый дед, согнувши спину, 
 Чистит вытоптанный ток 
 И подонную мякину 
 Загребает в уголок. 

 Щурясь к облачному глазу, 
 Подсекает он лопух, 
 Роет скрябкою по пазу 
 От дождей обходный круг. 

 Черепки в огне червонца. 
 Дед - как в жамковой слюде, 
 И играет зайчик солнца 
 В рыжеватой бороде. 

 <1915>

ДЕРЕВЕНСКАЯ ИЗБЕНКА 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Ветхая избенка 
 Горя и забот, 
 Часто плачет вьюга 
 У твоих ворот. 

 Часто раздаются 
 За твоей стеной 
 Жалобы на бедность, 
 Песни звук глухой. 

 Все поют про горе, 
 Про тяжелый гнет, 
 Про нужду лихую 
 И голодный год. 

 Нет веселых песен 
 Во стенах твоих, 
 Потому что горе 
 Заглушает их. 

 <1915>

ДУМЫ 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Думы печальные, думы глубокие, 
 Горькие думы, думы тяжелые, 
 Думы от счастия вечно далекие, 
 Спутники жизни моей невеселые! 

 Думы - родители звуков мучения, 
 Думы несчастные, думы холодные, 
 Думы - источники слез огорчения, 
 Вольные думы, думы свободные! 

 Что вы терзаете грудь истомленную, 
 Что заграждаете путь вы мне мой? 
 Что возбуждаете силу сломленную 
 Вновь на борьбу с непроглядною тьмой? 

 Не поддержать вам костра догоревшего, 
 Искры потухшие... Поздно, бесплодные. 
 Не исцелить сердца вам наболевшего, 
 Думы больные, без жизни, холодные! 

 <1915>

ЗВУКИ ПЕЧАЛИ 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Скучные песни, грустные звуки, 
 Дайте свободно вздохнуть. 
 Вы мне приносите тяжкие муки, 
 Больно терзаете грудь. 

 Дайте отрады, дайте покоя, 
 Дайте мне крепко заснуть. 
 Думы за думами смутного роя, 
 Вы мне разбили мой путь. 

 Смолкните, звуки - вестники горя, 
 Слезы уж льются из глаз. 
 Пусть успокоится горькая доля, 
 Звуки! Мне грустно от вас. 

 Звуки печали, скорбные звуки, 
 Долго ль меня вам томить? 
 Скоро ли кончатся тяжкие муки, 
 Скоро ль спокойно мне жить? 

 <1915>

 ИСПОВЕДЬ САМОУБИЙЦЫ 

 Простись со мною, мать моя, 
 Я умираю, гибну я! 
 Больную скорбь в груди храня, 
 Ты не оплакивай меня. 
 Не мог я жить среди людей, 
 Холодный яд в душе моей. 

 И то, чем жил и что любил, 
 Я сам безумно отравил. 
 Своею гордою душой 
 Прошел я счастье стороной. 
 Я видел пролитую кровь 
 И проклял веру и любовь. 

 Я выпил кубок свой до дна, 
 Душа отравою полна. 
 И вот я гасну в тишине, 
 Но пред кончиной легче мне. 
 Я стер с чела печать земли, 
 Я выше трепетных в пыли. 
 И пусть живут рабы страстей - 
 Противна страсть душе моей. 

 Безумный мир, кошмарный сон, 
 А жизнь есть песня похорон. 
 И вот я кончил жизнь мою, 
 Последний гимн себе пою. 
 А ты с тревогою больной 
 Не плачь напрасно надо мной. 

 ‹1913-1915›

КОЛДУНЬЯ 

 Косы растрепаны, страшная, белая, 
 Бегает, бегает, резвая, смелая. 
 Темная ночь молчаливо пугается, 
 Шалями тучек луна закрывается. 
 Ветер-певун с завываньем кликуш 
 Мчится в лесную дремучую глушь. 
 Роща грозится еловыми пиками, 
 Прячутся совы с пугливыми криками. 
 Машет колдунья руками костлявыми. 
 Звезды моргают из туч над дубравами. 
 Серьгами змеи под космы привешены, 
 Кружится с вьюгою страшно и бешено. 
 Пляшет колдунья под звон сосняка. 
 С черною дрожью плывут облака. 

 <1915>

КОРОВА 

 Дряхлая, выпали зубы, 
 Свиток годов на рогах. 
 Бил ее выгонщик грубый 
 На перегонных полях. 

 Сердце неласково к шуму, 
 Мыши скребут в уголке. 
 Думает грустную луму 
 О белоногом телке. 

 Не дали матери сына, 
 Первая радость не впрок. 
 И на колу под осиной 
 Шкуру трепал ветерок. 

 Скоро на гречневом свее, 
 С той же сыновней судьбой, 
 Свяжут ей петлю на шее 
 И поведут на убой. 

 Жалобно, грустно и тоще 
 В землю вопьются рога... 
 Снится ей белая роща 
 И травяные луга. 

 1915

МОЕЙ ЦАРЕВНЕ 

 Я плакал на заре, когда померкли дали, 
 Когда стелила ночь росистую постель, 
 И с шепотом волны рыданья замирали, 
 И где-то вдалеке им вторила свирель. 

 Сказала мне волна: «Напрасно мы тоскуем»,- 
 И, сбросив свой покров, зарылась в берега, 
 А бледный серп луны холодным поцелуем 
 С улыбкой застудил мне слезы в жемчуга. 

 И я принес тебе, царевне ясноокой, 
 Тот жемчуг слез моих печали одинокой 
 И нежную вуаль из пенности волны. 

 Но сердце хмельное любви моей не радо... 
 Отдай же мне за все, чего тебе не надо, 
 Отдай мне поцелуй за поцелуй луны. 

 ‹1913-1915›

МОИ МЕЧТЫ 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Мои мечты стремятся вдаль, 
 Где слышны вопли и рыданья, 
 Чужую разделить печаль 
 И муки тяжкого страданья. 

 Я там могу найти себе 
 Отраду в жизни, упоенье, 
 И там, наперекор судьбе, 
 Искать я буду вдохновенья. 

 <1915>

ОТОЙДИ ОТ ОКНА 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Не ходи ты ко мне под окно 
 И зеленой травы не топчи, 
 Я тебя разлюбила давно, 
 Но не плачь, а спокойно молчи. 

 Я жалею тебя всей душою, 
 Что тебе до моей красоты? 
 Почему не даешь мне покою 
 И зачем так терзаешься ты? 

 Все равно я не буду твоею, 
 Я теперь не люблю никого, 
 Не люблю, но тебя я жалею, 
 Отойди от окна моего! 

 Позабудь, что была я твоею, 
 Что безумно любила тебя, 
 Я теперь не люблю, а жалею - 
 Отойди и не мучай себя. 

 <1915>

ПЕСНЬ О СОБАКЕ 

 Утром в ржаном закуте, 
 Где златятся рогожи в ряд, 
 Семерых ощенила сука, 
 Рыжих семерых щенят. 

 До вечера она их ласкала, 
 Причесывая языком, 
 И струился снежок подталый 
 Под теплым ее животом. 

 А вечером, когда куры 
 Обсиживают шесток, 
 Вышел хозяин хмурый, 
 Семерых всех поклал в мешок. 

 По сугробам она бежала, 
 Поспевая за ним бежать... 
 И так долго, долго дрожала 
 Воды незамерзшей гладь. 

 А когда чуть плелась обратно, 
 Слизывая пот с боков, 
 Показался ей месяц над хатой 
 Одним из ее щенков. 

 В синюю высь звонко 
 Глядела она, скуля, 
 А месяц скользил тонкий 
 И скрылся за холм в полях. 

 И глухо, как от подачки, 
 Когда бросят ей камень в смех, 
 Покатились глаза собачьи 
 Золотыми звездами в снег. 

 1915

ПЛЯСУНЬЯ 

 Ты играй, гармонь, под трензель, 
 Отсыпай, плясунья, дробь! 
 На платке краснеет вензель, 
 Знай прищелкивай, не робь! 

 Парень бравый, синеглазый 
 Загляделся не на смех. 
 Веселы твои проказы, 
 Зарукавник - словно снег. 

 Улыбаются старушки, 
 Приседают старики. 
 Смотрят с завистью подружки 
 На шелковы косники. 

 Веселись, пляши угарней, 
 Развевай кайму фаты. 
 Завтра вечером от парней 
 Придут свахи и сваты. 

 <1915>

ПОБИРУШКА 

 Плачет девочка-малютка у окна больших хором, 
 А в хоромах смех веселый так и льется серебром. 
 Плачет девочка и стынет на ветру осенних гроз, 
 И ручонкою иззябшей вытирает капли слез. 

 Со слезами она просит хлеба черствого кусок, 
 От обиды и волненья замирает голосок. 
 Но в хоромах этот голос заглушает шум утех, 
 И стоит малютка, плачет под веселый, резвый смех. 

 <1915>

ПОЛЬША 

 Над Польшей облако кровавое повисло, 
 И капли красные сжигают города. 
 Но светит в зареве былых веков звезда. 
 Под розовой волной, вздымаясь, плачет Висла. 

 В кольце времен с одним оттенком смысла 
 К весам войны подходят все года. 
 И победителю за стяг его труда 
 Сам враг кладет цветы на чашки коромысла. 

 О Польша, светлый сон в сырой тюрьме Костюшки, 
 Невольница в осколках ореола, 
 Я вижу: твой Мицкевич заряжает пушки. 

 Ты мощною рукой сеть плена распорола. 
 Пускай горят родных краев опушки, 
 Но слышен звон побед к молебствию костела. 

 <1915>

ПОМИНКИ 

 Заслонили ветлы сиротливо 
 Косниками мертвые жилища. 
 Словно снег, белеется коливо - 
 На помин небесным птахам пища. 

 Тащат галки рис с могилок постный, 
 Вяжут нищие над сумками бечевки. 
 Причитают матери и крестны, 
 Голосят невесты и золовки. 

 По камням, над толстым слоем пыли, 
 Вьется хмель, запутанный и клейкий. 
 Длинный поп в худой епитрахили 
 Подбирает черные копейки. 

 Под черед за скромным подаяньем 
 Ищут странницы отпетую могилу. 
 И поет дьячок за поминаньем: 
 "Раб усопших, господи, помилуй". 

 <1915>

ПРЕБЫВАНИЕ В ШКОЛЕ 
 (Из цикла "Больные думы") 

 Душно мне в этих холодных стенах, 
 Сырость и мрак без просвета. 
 Плесенью пахнет в печальных углах - 
 Вот она, доля поэта. 

 Видно, навек осужден я влачить 
 Эти судьбы приговоры, 
 Горькие слезы безропотно лить, 
 Ими томить свои взоры. 

 Нет, уже лучше тогда поскорей 
 Пусть я уйду до могилы, 
 Только там я могу, и лишь в ней, 
 Залечить все разбитые силы. 

 Только там я могу отдохнуть, 
 Позабыть эти тяжкие муки, 
 Только лишь там не волнуется грудь 
 И не слышны печальные звуки. 

 <1915>