Не белы снега по-над Доном 
  Заметали степь синим звоном. 
  Под крутой горой, что ль под тыном, 
  Расставалась мать с верным сыном. 
   
  "Ты прощай, мой сын, прощай, чадо, 
  Знать, пришла пора, ехать надо! 
  Захирел наш дол по-над Доном, 
  Под пятой Москвы, под полоном". 
   
  То не водный звон за путиной - 
  Бьет копытом конь под осиной. 
  Под красневу дремь, под сугредок 
  Отвечал ей сын напоследок: 
   
  "Ты не стой, не плачь на дорогу, 
  Зажигай свечу, молись богу. 
  Соберу я Дон, вскручу вихорь, 
  Полоню царя, сниму лихо". 
   
  Не река в бугор била пеной - 
  Вынимал он нож с подколена, 
  Отрезал с губы ус чернявый, 
  Говорил слова над дубравой: 
   
  "Уж ты, мать моя, голубица, 
  Сбереги ты ус на божнице; 
  Окропи его красным звоном, 
  Положи его под икону!" 
   
  Гикал-ухал он под туманом, 
  Подымалась пыль за курганом. 
  А она в ответ, как не рада: 
  "Уж ты сын ли мой, мое чадо!" 
   
  * 
   
  На крутой горе, под Калугой, 
  Повенчался Ус с синей вьюгой. 
  Лежит он на снегу под елью, 
  С весела-разгула, с похмелья. 
   
  Перед ним все знать да бояры, 
  В руках золотые чары. 
  "Не гнушайся ты, Ус, не злобуй, 
  Подымись, хоть пригубь, попробуй! 
   
  Нацедили мы вин красносоких 
  Из грудей из твоих из высоких. 
  Как пьяна с них твоя супруга, 
  Белокосая девица-вьюга!" 
   
  Молчит Ус, не кинет взгляда, - 
  Ничего ему от земли не надо. 
  О другой он земле гадает, 
  О других небесах вздыхает... 
   
  * 
   
  Заждалася сына дряхлая вдовица, 
  День и ночь горюя, сидя под божницей. 
  Вот прошло-проплыло уж второе лето, 
  Снова снег на поле, а его все нету. 
   
  Подошла, взглянула в мутное окошко... 
  "Не одна ты в поле катишься, дорожка!" 
  Свищет сокол-ветер, бредит тихим Доном. 
  "Хорошо б прижаться к золотым иконам..." 
   
  Села и прижалась, смотрит кротко-кротко... 
  "На кого ж похож ты, светлоглазый отрок?.. 
  А! - сверкнули слезы над увядшим усом. - 
  Это ты, о сын мой, смотришь Иисусом!" 
   
  Радостью светит она из угла. 
  Песню запела и гребень взяла. 
  Лик ее старческий ласков и строг. 
  Встанет, присядет за печь, на порог. 
   
  Вечер морозный, как волк, темно-бур... 
  Кличет цыплят и нахохленных кур: 
  "Цыпушки-цыпы, свет-петушок!.." 
  Крепок в руке роговой гребешок. 
   
  Стала, уставилась лбом в темноту, 
  Чешет волосья младенцу Христу. 
   
  1914